Сегодня психология музыки или, как склонны ее называть музыканты, музыкальная психология — быстро прогрессирующая область науки. Следует отметить, что интерес к изучению искусства со стороны психологии имеет, по крайней мере, такую же историю, что и общая психология. Назовем классические для психологии имена зарубежных ученых — В. Вундт, Г. Фехнер, Т. Рибо, К. Штумпф, Г. Мюнстерберг, неоднократно обращавшихся в своих исследованиях к проблемам искусства. Хорошо ли мы помним, что большая группа отечественных психологов и психиатров — В.М. Бехтерев, И.А. Догель, И.А. Тарханов, С.С. Корсаков, Г.И. Россолимо — уделяли внимание вопросам психологии музыки? Наши изыскания показали, что крупнейшие советские психологи — Б.Г. Ананьев, Л.С. Выготский, Н.А. Гарбузов, А.В. Запорожец, А.Н. Леонтьев, А.Р. Лурия, С.Л. Рубинштейн, Б.М. Теплов и другие — откликались в той или иной форме на художественную проблематику. К сожалению, интерес ученых к проблемам искусства, музыки не вылился в строго научную программу психологического изучения. Работы отдельных авторов, появившиеся в печати за последние годы, не смогли преодолеть этот барьер.
Ныне мы встречаемся с настоящим взлетом музыкально-психологических изысканий. Вышли в свет программы по психологии для музыкальных вузов, хрестоматии, альманахи, защищено множество диссертаций. Появились психологи музыки, причем не только в Москве, но и в других городах страны, включая ближнее зарубежье и государства Балтии.
Таким образом, психологическая практика требует осмысления теоретических установок психологии музыки.
Искусство и психология имеют общий объект — человека. Однако они высвечивают в нем разные грани. Музыкальное искусство — как и искусство вообще — основное внимание концентрирует на личностно-смысловой сфере.Стремясь в эмоционально-ценностной форме подчеркнуть, говоря словами С.Л. Рубинштейна, «изменения смысла, которые явления и события приобретают для человека... изменения интонационных ударений, которые падают на те или иные места «партитуры событий» [9; 159]. Ведущим здесь выступает вопрос, что является предметом переживания как исходной и конечной ячейки «звуко-смысла» (Б.В. Асафьев), заключенного в музыке.
Психология музыкального искусства, как в косвенной форме указывали Л.А. Мазель, Е.В. Назайкинский, В.В. Медушевский, призвана показать процесс становления художественного смысла в музыкальном произведении. Для специалиста-психолога он имеет более дифференцированную форму. Составляющими данного процесса являются: чувственная природа слуха; восприятие (во всем его многообразии) интонационной формы — процесса со своими стадиями, этапами; формирование целостного представления о произведении (его возможные типы, промежуточные этапы, то есть процесс «вызревания» этого представления); специфика художественных эмоций; роль мышления в осмыслении музыкальных эмоций и представлений, в том числе функция мышления в становлении замысла (его реальное развертывание, трансформация и кристаллизация законченной художественной идеи на индивидуальном уровне); показ регулятивной функции потребности и способностей в деятельности музыканта и т. д.
Как известно, в науке четко разделяется представление об объекте и предмете исследования [17]. Понятие о предмете более тесно привязано к специфике данной науки, оно связано со своеобразием ее задач, методов исследования, как и спецификой приложения знаний к практике. Эти положения касаются и психологии музыки как конкретной области знания. Можно увидеть известное несовпадение музыковедческой науки и психологии музыки. В частности, предметную область музыковедения составляет интонационная форма отношения художника к себе и людям, а также художественные средства, приемы воплощения этих отношений. Психология музыкального искусства в свою очередь призвана показать, как протекает реализация этих отношений композитора, исполнителя, слушателя: иными словами, какова логика организации психических процессов при построении индивидуального композиторского замысла, его воплощения, исполнительской интерпретации и постижения слушателем.
Для данной области психологии важно развиваемое искусствознанием понимание деятельности художника как художественного общения (М.М. Бахтин, В.Р. Щербина, М.Б. Храпченко, Л.А. Мазель, Е.Н. Назайкинский, В.В. Медушевский, Г.А. Товстоногов, Б.М. Йеменский). В чем эффект художественности? — таков специфический вопрос, который встает перед психологией музыки. Многие музыковеды, не дожидаясь помощи специалистов-психологов, брали на себя смелость ответить на него (А.Д. Алексеев, Г.М. Коган, Ю.Н. Тюлин и многие другие). Есть попытка дать исследовательскую трактовку вопроса. В частности, Б.М. Теплов видел истоки «художественности» музыки в «эмоциональной отзывчивости» человека на музыкальное звучание [16]. С.Л. Рубинштейн утверждал, что сам перевод жизненного отношения в систему выработанных музыкой выразительных средств уже обеспечивает эффект «универсальности», «общественной возвышенности» [9]. В работах Н.А. Гарбузова, Ю.Н. Рагса раскрыты психофизиологические предпосылки эстетического восприятия музыкальных тонов. В наших исследованиях дается психологическая характеристика формирующегося эмоционального потребностного значения музыки для человека [12], [13]. В работах И.Л. Вахнянской [2], ряда других авторов раскрыто место «эмоционального общения» как существенного условия музыкально-психологического эффекта воздействия музыки. Если добавить базирующееся на богатейшем исследовательском опыте высказывание Е.В. Назайкинского «о непременном включении в партитуру сочинения зала, на который рассчитывал композитор», замечание В.В. Медушевского «о чудодейственной, очищающей роли красоты храма» при звучании церковной музыки или высказывание А.Д. Алексеева «о полноте, многогранности интерпретации как необходимом условии художественного воздействия исполнителя-мастера на публику», то мы получим исчерпывающую картину, затрагивающую причину художественного воздействия искусства музыки.
Специальная задача психологии музыки как раз и заключается в анализе механизмов, способов и условий достижения вышеозначенного эффекта.
Предметом психологии музыки, следовательно, является, с одной стороны, логика организации психических процессов при построении индивидуального композиторского замысла, его воплощения, исполнительской интерпретации и постижения слушателем, а с другой — определяется особенностями музыкальной деятельности как художественного общения.
Специфика связей смысловой сферы личности и психических процессов в условиях художественного общения, таким образом, очерчивает контур психологии музыки как исследовательской области.
Охарактеризовав в краткой форме объект и предмет психологии музыки, постараемся наметить ее основные проблемы и методы исследования.
Безусловно, личность, музыкальная деятельность, потребность и способности, ее регулирующие, представляют центральную проблематику психологии музыки. Но любая отрасль психологии перестала бы быть психологией, если бы концентрировалась только вокруг этой тематики. Весь спектр жизнедеятельности музыканта-художника (в том числе аспекты, прямо не связанные с музыкальной деятельностью) представляет интерес для музыкального психолога.
Выделим только две ведущие проблемы, требующие внимания со стороны исследователя.
Первая из них: каков психологический облик современного композитора, музыковеда — «звезд» на музыкальном небосклоне? Порой мы в своих ожиданиях высокого искусства как будто предполагаем, что его создатели, интерпретаторы обладают тем же статусом, что и их творчество. Наш опыт общения свидетельствует, что это не так.
Миросозерцание, направленность, психологические качества характера — основное поле приложения сил психолога, жаждущего помочь отечественной музыкальной культуре. Наблюдение, анкетирование могут дать пищу для размышления.
Предстоит работа, требующая не только описания, но и соответствующего психологического воздействия, направленного на гармонизацию уровня притязаний и возможностей достижения (самооценка у многих музыкантов порой не отвечает реальному положению дел).
Вторая проблема связана с подготовкой смены — учащихся-музыкантов. Вопросы, относящиеся к формированию личности молодого музыканта, должны находиться в центре внимания психологии музыки.
Наиболее важным, с нашей точки зрения, является вопрос об идеале современного музыканта. В настоящее время мы наблюдаем настоящую «гонку» учащихся (особенно исполнителей) за званием лауреата. Девиз «только специальность» получил повсеместное распространение. Повсюду вводится свободное посещение занятий. Сокращается время усвоения общих и теоретических дисциплин. При этом администрация ссылается на «социологические опросы» самих учащихся. Разве может молодой человек дать адекватную оценку таких дисциплин, как основы композиции (которые нужны каждому музыканту), история искусства, современная гармония и полифония, не говоря уже о спецкурсах — социологии и психологии музыки, музыкальной педагогике, современной нотации и т. д.? Видимо, сегодняшнее безвременье повлияло не только на учащуюся молодежь, но затронуло часть педагогов.
В этих условиях психологу-музыканту особенно сложно. Его позиция зачастую рассматривается как простое прожектерство. Но такая ситуация для психологии возникает не впервые. Нужно, несмотря на трудности, продолжать психологическую работу, и не в последнюю очередь над проблемами, о которых мы говорили выше. Раскрытие психологического облика современного деятеля искусства — чрезвычайно ответственная задача, над разрешением которой необходимо работать.
Обратимся к методам музыкально-психологического исследования. Прежде всего зададимся вопросом — открывает ли представление о предмете «психология музыки» возможность применения экспериментальных методов? При ответе на этот вопрос необходимо понимать, что вне раскрытия связи личностного и процессуального любой психологический эксперимент, ориентированный на музыкальную практику, переступает границы психологии музыки. Он может решать прикладные, но не основные задачи этой области знания.
Значит ли это, что методический аппарат психологии применительно к музыкально-психологической проблематике нужно создавать заново? Или мы можем воспользоваться соответствующим образом модифицированными методами общей психологии? Оба вопроса справедливы. Действительно, предстоит сконструировать систему методических средств, приемов, дать общее представление о методической процедуре проведения эксперимента в психологии музыки. Вместе с тем представляется возможным привлекать имеющиеся методы, которые отвечают задачам анализа взаимосвязей личностно-смыслового и процессуального.
Что касается разработки оригинальных методов психологии, то в качестве нового может быть предложен метод творческого конструирования художественных ситуаций, смысл которого заключается в вовлечении композиторов, исполнителей в решение заданных психологом экспериментальных задач. Выстроенный на такой творческой основе эксперимент может быть направлен, например, на достижение прогнозируемого психологом личностно-смыслового эффекта, оценки уровня организации музыкального восприятия, мышления. Благодаря возможности применения в экспериментальных целях способов преобразования художником своего предмета, а также допустимого с художественной точки зрения разрушения отдельных его элементов (или, напротив, дозированного включения иных элементов), можно уточнить условия, в которых действует вычлененная психологом закономерность. Отчасти такой метод уже используется в творческой практике искусства.
Завершая рассмотрение вопросов психологии музыки в целом, мы хотели бы подчеркнуть, что совокупность затронутых в статье вопросов концентрируется вокруг главного: какими познавательными возможностями обладает психология музыки в решении проблемы формирования личности профессионального музыканта. Конкретизация способа научного исследования этого важнейшего вопроса вызвала необходимость выработки теоретического представления об объекте психологии музыки, ее предмете, основных методах. Изучая психологические закономерности музыкальной деятельности, непосредственно обращенной к личности, психология способна внести оригинальный вклад в создание научно-психологических основ формирования художника.
1. Алексеев В. А. Творчество музыканта. М., 1991.
2. Вахнянская И. Л. Психологические условия формирования эмоционально-эстетического отношения к музыке у младших школьников: Автореф. канд. дис. М., 1980.
3. Голубева Э. и соавт. Изучение психофизиологических предпосылок успешности музыкальной деятельности студентов // Вопросы методики отбора на исполнительские отделения музыкальных вузов страны. Клайпеда. 1985. С. 65—66.
4. Медушевский В. В. Интонационная форма музыки. М., 1993.
5. Морозов В. П. Невербальная коммуникация: экспериментально-теоретические и прикладные аспекты // Психол. журн. 1993. Т. 14. №1. С. 18 - 31.
6. Музыкальная психология. Хрестоматия. Сост. М.С. Старчеус. М., 1992.
7. Назайкинский Е. В. Звуковой мир музыки. М., 1988.
8. О месте психологии искусства в психологической науке // Категории, принципы и методы психологии / Тезисы научн. сообщ. сов. психологов к VI съезду Общества психологов СССР. Ч. I. М., 1983.
9. Психология процессов художественного творчества. Сост. Б.М. Мейлах и Н.А. Хренов. М., 1980.
10. Рубинштейн С. Л. Принципы и пути развития психологии. М., 1959.
11. Психология. Программы для музыкальных вузов. М., 1991.
12. Способности и склонности. Сост. Э.А. Голубева. М., 1990.
13. Тарасов Г. С. О музыкально-слуховой деятельности // Проблемы деятельности в психологии / Тезисы к V съезду Общества психологов СССР. Ч. I. M., 1979.
14. Тарасов Г. С. К вопросу о марксистской психологии искусства // Психол. журн. 1982. Т. 13. № 3. С.29 - 39.
15. О месте психологии искусства в психологической науке // Категории, принципы и методы психологии / Тезисы научн. сообщ. сов. психологов к VI съезду Общества психологов СССР. Ч. I. М., 1983.
16. Тарасов Г. С. О психологии искусства // Вопр. психол. 1992. № 1 - 2. С.105 - 110.
17. Теплов Б. М. Психология музыкальных способностей. М., 1947.
18. Швырев В. С., Юдин Б. Г. Методологический анализ науки. М., 1980.
Поступила в редакцию 24.V 1994 г.
Мы ранее рассматривали вопрос об объекте, предмете, методах психологии искусства. Теперь мы рассматриваем его применительно к проблемам психологии музыки.
Источник: http://Вопросы психологии 1994, №5 |